Чарльз Диккенс - "Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим" (1849)

Я люблю монументальные литературные кирпичи – за 800 страниц успеваешь как следует познакомиться, привязаться и даже полюбить героев, особенно если наблюдаешь за ними с самого их детства. Диккенс, Толстой, Теккерей, Гюго, Достоевский, Манн, Дюма – все они по прочтении оставляют впечатление, что я прожила ещё одну настоящую жизнь. И что бы не происходило в книге, такое долгое чтение дарит мне ощущение уюта и душевного покоя, и мне приятно вновь и вновь возвращаться к знакомым персонажам, что бы они там не вытворяли. Сегодня всё вышесказанное относится к «Жизни Дэвида Копперфилда» Чарльза Диккенса.

Как это часто бывает у Диккенса, повествование начинается с момента рождения юного мистера Копперфилда и плавно протекает, как лесной ручей, сквозь всю его жизнь. Не заостряя внимание на фабуле, хочу остановится на некоторых моментах и героях.

Во-первых, я думаю именно Диккенсу как никому другому удаётся вызвать у меня неподдельное возмущение. Как такое может быть, чтобы кто-либо, хоть немного приближённый к реальности, мог быть таким беспричинно жестоким по отношению к беззащитному ребёнку и его матери? Отец Дэвида умер ещё до его рождения, и его кроткая мать снова вышла замуж за бессердечного мистера Мэрдстона и его чёрствую как резиновая подошва, беспардонную и напрочь лишённую человеческих чувств сестру. Мистер Мэрдстон, ласковый обольститель до свадьбы, превратился в домашнего тирана, в чём сестрица охотно ему помогала. Эта парочка не просто ни во что не ставила мнение, желания и характер новоиспечённой миссис Мэрдстон, не просто круглосуточно попрекала её абсолютно ВСЕМ, но и испытывала какое-то садистское наслаждение от того, что запрещала матери любить маленького Дэвида. Эти уроды разлучили его с матерью, отправив в школу, в которой ребёнка постоянно колотили (как, впрочем, и всех детей), приписывали ему дурные наклонности, которых у него отродясь не наблюдалось, наказывали, запирали, унижали – ол инклюзив. Может, этот приёмчик и не новый (то же самое происходит, например, в «Оливере Твисте», да и у других авторов встречается нередко, хотя бы та же «Джейн Эйр»), но со мной работает как часы – я просто не могу уложить эту ничем не обоснованную травлю в свою голову. 

Во-вторых, опять-таки, не Диккенсом единым, меня всегда возмущает бездейственность добросердечных, но мягких героев викторианских романов. Во имя каких к чёрту приличий не послать этих Мэрдстонов в жопу, а? Они же терроризируют тебя и твоего сына! Почему не сказать Агнес (подруга Копперфилда с детских лет), твоей самой близкой подруге, которой ты признавался всегда и во всём, и от которой у тебя нет тайн, в том, что ей грозит пасть жертвой дочернего долга, выйдя замуж за отвратительнейшего мерзавца? 

«Я был уверен, что перспектива такой жертвы должна погубить счастье Агнес, но видел, по тому, как непринужденно она себя держала, что она еще не предчувствует этой жертвы и тень еще не упала на ее чело, а стало быть я не мог предостеречь ее от надвигающейся опасности, так же как не мог причинить ей зло. И мы расстались не объяснившись; она махала мне рукой из окна кареты и посылала прощальные улыбки, а ее злой гений корчился на крыше, словно уже держал ее, торжествуя, в своих когтях.» 

Ну как же так, вот она не предчувствует никакой беды, почему, ПОЧЕМУ её не предупредить, не рассказать, не придумать совместно план действий? Да уж скорее женись на ней сам, чтобы уберечь её от лап этого подлеца! Наверное, вот это стремление соблюсти приличия и усложнить всё до невозможности просто от того, что герои романов 19 века никак не могут откровенно между собой поговорить, меня раздражает больше всего в литературе той эпохи. Причем вот эти попытки сберечь лицо и не противоречить этикету и манерам джентльмена, на мой взгляд, граничат с лицемерием – ну вот зачем жать руку человеку, от которого тебя передёргивает? Зачем принимать приглашения от людей, которые тебе неприятны? Чтобы не прослыть снобом и зазнайкой? Не прижилась бы я в 19 веке, это точно. 

Кадр из мини-сериала БиБиСи "Дэвид Копперфилд" (1999) с Дэниелом Рэдклиффом в роли маленького Дэвида и несравненной Мэгги Смит в роли бабушки Бетси Тротвуд

Теперь о том, что нравится больше всего – наличие сильных женских персонажей, достойных уважения. Это, в первую очередь Агнес, которая не только и не столько любовный интерес сама, сколько верный и надёжный товарищ, голос здравого смысла. Она не ограничивается тем, что даёт хорошие советы и, как мать, направляет Дэвида к лучшей версии его самого – она разумна и, когда надо, хитра, она не готова мирно сдаться и бездумно жертвовать собой ради призрачного благополучия своей семьи, она разрабатывает умный план, приводит его в действие и достигает успеха. Второй такой персонаж – бабушка главного героя мисс Тротвуд. Эта бесстрашная женщина, прослыв чудаковатой, всегда говорит и делает то, что у неё на уме, не притворяется, не выставляет себя в лучшем свете и не заботится о том, что о ней думают окружающие. При этом у неё любящее и понимающее сердце, в чём мы неоднократно убеждаемся на протяжении всего романа.

Хочется отметить предсказуемость книги. Мне нравится, что мне не нужно переживать, а не помрёт ли кто ненароком, а не прячется ли злодей под маской друга, а не закончится ли всё это трагедией? Я наверняка знала о всех поворотах сюжета за сотни страниц до этого. И, верите или нет, это никак не помешало мне насладиться чтением. Прелесть «Дэвида Копперфилда» в том, что помимо сюжета в нём есть сотни замечательных, необычных и незаурядных персонажей, наблюдать за действиями и словами которых – одно удовольствие. Единственным, кто действительно меня удивил, стала Роза Дартл – кузина Стирфорта, школьного товарища Дэвида. По началу казавшаяся хитрой и немного лицемерной особой, тайно влюблённой в своего кузена, она оказалась для меня самой жестокой, несправедливой, предвзятой и несчастной девушкой, а её слова и поступки, хоть и не играли ключевой роли в повествовании, возмущали меня не меньше, чем те же Мэрдстоны.

И последнее. Надеюсь, понятно, что, когда я говорю о возмущении и других подобных чувствах, также, как когда я говорю об особо зацепивших моментах, я выражаю глубочайшую похвалу автору романа – не каждый день доводится сталкиваться с искусством, способным взболтать воду и поднять со дна самые разнообразные эмоции. Мне кажется, каждому из нас нужно время от времени возвращаться к крепким романам с гарантированным хэппи-эндом, позволяющим переворачивать последнюю страницу с чувством умиротворения.